— Василий Родин. Будем знакомы!
Кузнец одного из заводов Москвы.
В каждом деле свои законы,
Своя закалка, — скажете вы.
Хочу, чтобы вы поточней узнали:
Был кузнецом, а сейчас? Кую!
Если громада движется стали,
Знают фашисты руку мою.
Ночью подняли нас по тревоге
(Письма родным написали потом),
И двинулись маршем по Н-ской дороге
Туда, что зовут боевым рубежом.
И вот началось. Гул канонады
Наполнил ревом леса и поля.
Слева и справа ложились снаряды
И охала взрытая ими земля.
Вдруг пять ракет полыхнуло к звездам.
Иль это новые звезды зажглись?
В рычанье зверином, злобном и грозном,
В атаку танки на нас неслись,
И сильно-сильно сердце забилось,
Но руки сжали гранатный пук:
— На, получай, белокурая милость,
Подарок из русских рабочих рук!
На месте кружась недорезанным волком,
Плевался свинцом он и скоро затих.
Меня чуть задело горячим осколком,
Но я не «обиделся», я — из простых.
Кстати сказать, подыскали работу, —
Свинцы и штыку дали место и честь.
Пехота без танков у них не пехота,
Нашу закуску не хочет есть.
И вот, открывая приходную книгу,
Вижу там цифру дебета: пять!
Кредита если премудрость постигну,
Ранение все же прошу не считать.
Покуда имеешь бутылки, гранаты
И сердце бьется в твоей груди,
Товарищ! Громи фашистские танки,
Ударом метким им путь прегради.
Вот, собственно, все. Вопросов не будет?
Пожалуй, на время. Вы правы.
Окончатся выстрелы наших орудий,
Тогда увидимся. Я — из Москвы.